Название индонезийского острова Флорес в Зондском архипелаге в переводе с португальского означает «цветы». Но славится он не своими цветущими пейзажами, а гигантскими варанами и вулканами.
Пасть варана, застывшего с поднятой головой в высокой траве в пяти метрах от нас, полуоткрыта, язык угрожающе вибрирует.
Но Янто, молодой смотритель национального парка на острове Ринка, абсолютно спокоен. «Этой ящерице не меньше тридцати лет, — объясняет он. — Она уже слишком стара, чтобы охотиться, и питается только падалью». А если самке варана все-таки взбредет в голову напасть на людей, Янто, по его уверениям, запросто отобьется от нее рогатиной.
Этот варан — уже шестая или седьмая крупная ящерица на нашем пути. «Иногда варанов можно увидеть, а иногда нет. Тут дикая природа, а не зоопарк», — предупредил Янто перед походом. Значит, нам крупно повезло.
Комодские вараны водятся не только на острове, давшем им название, но и на Флоресе и других островках Малой Зондской группы у берегов Индонезии. Это самые крупные из обитающих на земле ящериц — они достигают трех метров в длину и весят до 70 килограммов.
Мы идем по болотистой низине с густым подлеском. Вдруг по стволу одной из пальм молниеносно вскарабкивается маленький варан. «Около сорока сантиметров, — прикидывает Янто. — Значит, ему три или четыре месяца». Смотритель удивлен: он уже три года работает в национальном парке Комодо, но такого юного варана видит впервые. Молодые вараны живут исключительно на деревьях, потому что на земле их сразу же сожрут старшие сородичи.
День, что и говорить, действительно удачный. Утром мы вышли на деревянной лодке из портового города Лабуан-Баджо на острове Флорес и взяли курс на остров Ринка, где обитают вараны. Места настолько красивы, что приходится держать себя в руках, чтобы не восклицать при виде очередного островка: «Какой пляж!» Играть в робинзонов здесь можно целыми днями: на белоснежной отмели, у которой мы бросили якорь, чтобы искупаться, не было ни души.
Вернувшись вечером в Лабуан-Баджо — туристический центр Флореса, на следующий день отправляемся на восток.
«Скоростная трасса «Транс-Флорес» протянулась на 360 километров с запада на восток и связывает между собой все крупные поселения острова, — заученно твердит гид и переводчик Дви. — По ней и будет проложен маршрут нашего путешествия».
«И где же эта трасса?» — интересуемся мы, проехав пару километров по полосе асфальта не шире проселочной дороги.
«Мы по ней едем», — невозмутимо отвечает Дви.
Через полчаса начинается извилистый подъем в горы. Из окна машины видны только заросшие кустарником обочины. Навстречу едет разукрашенный в пестрые цвета грузовик, из кабины которого гремит азиатская попса. Такие транспортные средства здесь называются автобусами, поскольку они действительно перевозят пассажиров — на деревянных лавках, установленных в кузове. При каждой такой встрече нашему водителю Манто приходится сдавать назад, чтобы уступить дорогу. То и дело проезжая часть из-за ремонтных работ превращается в месиво из песка и щебня. На других участках трассы, которые явно не ремонтировались много лет, приходится трястись на ухабах и объезжать выбоины.
В итоге полсотни километров преодолеваем за четыре часа — наше путешествие все больше похоже на замедленную съемку. На рисовых плантациях крестьяне водят по кругу буйволов. Ярко зеленеют молодые побеги риса на затопленных делянках. Стайки ребятишек идут вдоль дороги с вязанками хвороста и весело кричат нам: «Хелло, мистер! Фото?»
Наконец сворачиваем с трассы и останавливаемся. Деревня Ваэ-Ребо, куда мы держим путь, расположена в джунглях на высоте 1100 метров над уровнем моря. Добраться туда можно только пешком, пройдя почти шесть километров вверх по горной тропе. Из тумана выплывают гигантские деревья, словно сошедшие с рекламных плакатов фантастического фильма «Аватар».
Через ущелье, где оползень снес в долину целый склон, перекинут шаткий бамбуковый мостик. Тропа делает резкий поворот, и неожиданно открывается вид на семь круглых хижин посреди вырубки, похожих на великанские остроконечные соломенные шляпы. В 1990-х антрополог Кэтрин Аллертон из Великобритании, проведшая в этой деревне полтора года, выяснила, что Ваэ-Ребо стоит на этом месте уже более тысячи лет.
На первый взгляд все выглядит как в каменном веке. Перед хижинами женщины длинными деревянными шестами толкут в ступах кофейные зерна, при этом к спинам селянок привязаны маленькие дети.
Наш гид Дви говорит, что надо пройти в самую большую хижину. Там нас торжественно приветствуют трое пожилых мужчин — все очень официально. За их спинами в полутьме дымится очаг, сложенный из трех камней. Вокруг очага сидят женщины. Они нарезают овощи и подбрасывают хворост в огонь. На опорах и перекладинах висят барабаны и гонги. Одна из хижин приспособлена под гостиницу: там мы будем ночевать. На гладком деревянном полу разложены матрасы, сплетенные из банановых листьев и набитые пальмовыми волокнами. Спится на них отлично. Крыша хижины держится на стропильных балках, подогнанных друг к другу с удивительной точностью, без видимых зазоров, и скрепленных веревками.
Тем не менее этот архаичный мир не обошли достижения цивилизации — совсем наоборот! Еще несколько лет назад эти огромные хижины потихоньку сгнивали. Индонезийское правительство планировало их снести, а жителей переселить — как было объявлено, «из соображений гигиены». Но потом произошла смена политического курса. Государственные мужи вдруг осознали культурную ценность поселения и его «туристический потенциал» и вложили существенные средства в восстановление хижин. Позвали даже архитекторов из Джакарты, чтобы отремонтированные жилища выглядели как можно более аутентично.
В похожее туристическое место на Бали обязательно проложили бы дорогу. Контраст с Бали вообще разителен: вроде бы на обоих островах похожие рисовые плантации, вулканические горы, дождевые леса и множество прекрасных пляжей, однако при этом Бали — всемирно известный туристический бренд, а Флорес — белое пятно на карте, несмотря на свое цветистое название. На Бали — миллионы туристов, а на Флорес приезжают не больше десяти тысяч гостей в год.
Может быть, все дело в культуре? На Бали, где 90 процентов населения исповедует индуизм, есть все, что нужно обычному западному дауншифтеру: причудливые храмы, экзотические праздники и экстатические ритуалы.
Флорес — тоже религиозный анклав, но здесь исповедуют католицизм. Христианство (как и название) острову подарили португальские колонизаторы. А колокольни католических храмов — совсем не то, что хочется видеть европейским эскапистам, тем более в окружении пальм.
Ватурака, деревушка у подножия вулкана Келимуту в восточной части Флореса, как и все здешние поселения, похожа на филиал рая. Ее окружают рисовые поля и плодородные черноземы, а с горных склонов текут ручьи, образуя водопады. В Ватураке нет ни метра мощеной дороги. За водой женщины ходят к ближайшей трубе с краном, торчащей из земли. Или посылают детишек с тележкой и пластмассовыми канистрами.
Чуть лучше дела обстоят у папы Блазиуса и мамы Петронеллы («папа» и «мама» — это здешние уважительные обращения вроде «сэр» и «мадам»), у которых в деревне собственный пансион. Небольшая комната с широкой кроватью, стулом и лампочкой под потолком. Ванная находится под открытым небом и представляет собой две сложенные из камня кабинки. Слева — бак с водой и ковшики для умывания, справа — туалет, где смыв работает тоже вручную.
Мама Петронелла протягивает нам саронги, лобную повязку и кушаки. «Для приветственной церемонии», — поясняет она. Гость, которому устраивают торжественный прием, должен быть правильно одет. А нельзя ли обойтись без всех этих церемоний? Дви удивленно смотрит на нас: принять гостей без торжественного ритуала — все равно что нанести им оскорбление.
Церемония — это слово мы слышим так же часто, как фразу «Хелло, мистер». Так на Флоресе называют и праздник урожая, и застолье в день рождения, и свадьбу, и поминки. Или закладку и строительство нового дома. Все жилища в поселении мужчины клана возводят сообща.
Первую церемонию проводят при закладке фундамента. Вторую — когда установлены стойки и уложен пол. Еще одну — когда крепятся опорные балки. Четвертую — когда покроют крышу. И наконец последнюю — когда в дом заселится семья.
На каждом празднике в жертву приносятся два буйвола и несколько свиней, которыми потом угощаются всем миром. Только на церемонии владельцу дома приходится выложить не меньше 120 миллионов рупий (около 8000 евро) — целое состояние для фермера, выращивающего рис или кофе. Но ударить в грязь лицом нельзя ни в коем случае, ведь на кону — репутация.
Кровью принесенных в жертву животных задабривают предков. «Но вы же христиане? — уточняем мы. — Вы ведь празднуете Рождество и Пасху?» Все смеются. «Конечно! Сначала мы идем на богослужение, а потом устраиваем церемонию».
Предки жителей деревни Ватурака «обитают» наверху, на вулкане Келимуту — второй главной достопримечательности Флореса после варанов. Келимуту давно уже не извергался, но внутри вулкана все бурлит — он полностью оправдывает свое название, которое переводится как «кипящая гора». У вершины вулкана расположены три кратерных озера, которые каждые несколько лет меняют свой цвет. Вода вымывает из скалистых пород разные минералы, и озерная гладь переливается изумрудным, синим, желтым, черным или красным цветами.
Особенно прекрасен вид с Келимуту ранним утром, когда восходит солнце. На горизонте появляются очертания горных хребтов, солнечные лучи вспарывают туман и клочья облаков, постепенно рассеивая их. Местные жители утверждают, что в эти минуты остров Флорес рождается вновь. А еще они верят, что в озерах обитают души их умерших родственников. В потустороннем мире Флореса души разделены на три группы: в первом озере находят приют умершие молодыми, во втором — умершие в старости, а в третьем — только нехорошие люди.
Из Ватураки мы все по той же трассе «Транс-Флорес» отправляемся в портовый городок Риунг, расположенный на северном побережье. Горы становятся круче, дорога превращается в серпантин. Вдруг остановка на мосту — пути дальше нет. На склоне над дорогой экскаватор «выгрызает» из горы породу и камни. Гигантские глыбы весом в несколько тонн с грохотом обрушиваются на проезжую часть. Перед тонкой перекладиной, служащей заграждением, уже скопились несколько сотен мотоциклистов, и образовалась длинная очередь из машин. Все с любопытством наблюдают за земляными работами. Никто не смотрит на часы. Через какое-то время подъезжает гусеничный грейдер, сгребает обломки породы на обочину, и движение возобновляется.
Дорожные рабочие вкалывают в шлепанцах, шортах и без всяких шлемов. Жители острова вообще не признают никакой другой обуви: в резиновых шлепанцах здесь строят дома, мосты, дороги, возделывают поля, ездят на мопедах и ходят в горы.
В Риунг мы приезжаем с опозданием. Но Итхан — любезный молодой человек с черной косичкой и в солнечных очках — своей улыбкой просто развеивает в воздухе все наши извинения. Он сопровождает нас к расположенным неподалеку островам — горстке торчащих из лазурного океана холмов, окруженных белой каемкой пляжей. Итхан показывает лучшие места для ныряния. Мы усаживаемся на теплый песок — и тут закат «угощает» нас доброй порцией китча: в пламенеющем небе громоздятся облака, похожие на потоки лавы, и все это отражается в морской воде.
На этих живых фотообоях прекрасно смотрелся бы титр: «Конец».
Ещё по теме:
— Остров Комодо: есть ли туры?
— Путешествия на соседние острова
— Экспедиция на Флорес-Комодо-Сулавеси!
— Путешествие по островам Индонезии с Бали до Флореса и обратно на мотоцикле
Пасть варана, застывшего с поднятой головой в высокой траве в пяти метрах от нас, полуоткрыта, язык угрожающе вибрирует.
Но Янто, молодой смотритель национального парка на острове Ринка, абсолютно спокоен. «Этой ящерице не меньше тридцати лет, — объясняет он. — Она уже слишком стара, чтобы охотиться, и питается только падалью». А если самке варана все-таки взбредет в голову напасть на людей, Янто, по его уверениям, запросто отобьется от нее рогатиной.
Этот варан — уже шестая или седьмая крупная ящерица на нашем пути. «Иногда варанов можно увидеть, а иногда нет. Тут дикая природа, а не зоопарк», — предупредил Янто перед походом. Значит, нам крупно повезло.
***
Комодские вараны водятся не только на острове, давшем им название, но и на Флоресе и других островках Малой Зондской группы у берегов Индонезии. Это самые крупные из обитающих на земле ящериц — они достигают трех метров в длину и весят до 70 килограммов.
***
Мы идем по болотистой низине с густым подлеском. Вдруг по стволу одной из пальм молниеносно вскарабкивается маленький варан. «Около сорока сантиметров, — прикидывает Янто. — Значит, ему три или четыре месяца». Смотритель удивлен: он уже три года работает в национальном парке Комодо, но такого юного варана видит впервые. Молодые вараны живут исключительно на деревьях, потому что на земле их сразу же сожрут старшие сородичи.
День, что и говорить, действительно удачный. Утром мы вышли на деревянной лодке из портового города Лабуан-Баджо на острове Флорес и взяли курс на остров Ринка, где обитают вараны. Места настолько красивы, что приходится держать себя в руках, чтобы не восклицать при виде очередного островка: «Какой пляж!» Играть в робинзонов здесь можно целыми днями: на белоснежной отмели, у которой мы бросили якорь, чтобы искупаться, не было ни души.
Вернувшись вечером в Лабуан-Баджо — туристический центр Флореса, на следующий день отправляемся на восток.
«Скоростная трасса «Транс-Флорес» протянулась на 360 километров с запада на восток и связывает между собой все крупные поселения острова, — заученно твердит гид и переводчик Дви. — По ней и будет проложен маршрут нашего путешествия».
«И где же эта трасса?» — интересуемся мы, проехав пару километров по полосе асфальта не шире проселочной дороги.
«Мы по ней едем», — невозмутимо отвечает Дви.
Через полчаса начинается извилистый подъем в горы. Из окна машины видны только заросшие кустарником обочины. Навстречу едет разукрашенный в пестрые цвета грузовик, из кабины которого гремит азиатская попса. Такие транспортные средства здесь называются автобусами, поскольку они действительно перевозят пассажиров — на деревянных лавках, установленных в кузове. При каждой такой встрече нашему водителю Манто приходится сдавать назад, чтобы уступить дорогу. То и дело проезжая часть из-за ремонтных работ превращается в месиво из песка и щебня. На других участках трассы, которые явно не ремонтировались много лет, приходится трястись на ухабах и объезжать выбоины.
В итоге полсотни километров преодолеваем за четыре часа — наше путешествие все больше похоже на замедленную съемку. На рисовых плантациях крестьяне водят по кругу буйволов. Ярко зеленеют молодые побеги риса на затопленных делянках. Стайки ребятишек идут вдоль дороги с вязанками хвороста и весело кричат нам: «Хелло, мистер! Фото?»
Наконец сворачиваем с трассы и останавливаемся. Деревня Ваэ-Ребо, куда мы держим путь, расположена в джунглях на высоте 1100 метров над уровнем моря. Добраться туда можно только пешком, пройдя почти шесть километров вверх по горной тропе. Из тумана выплывают гигантские деревья, словно сошедшие с рекламных плакатов фантастического фильма «Аватар».
Через ущелье, где оползень снес в долину целый склон, перекинут шаткий бамбуковый мостик. Тропа делает резкий поворот, и неожиданно открывается вид на семь круглых хижин посреди вырубки, похожих на великанские остроконечные соломенные шляпы. В 1990-х антрополог Кэтрин Аллертон из Великобритании, проведшая в этой деревне полтора года, выяснила, что Ваэ-Ребо стоит на этом месте уже более тысячи лет.
***
На первый взгляд все выглядит как в каменном веке. Перед хижинами женщины длинными деревянными шестами толкут в ступах кофейные зерна, при этом к спинам селянок привязаны маленькие дети.
***
Наш гид Дви говорит, что надо пройти в самую большую хижину. Там нас торжественно приветствуют трое пожилых мужчин — все очень официально. За их спинами в полутьме дымится очаг, сложенный из трех камней. Вокруг очага сидят женщины. Они нарезают овощи и подбрасывают хворост в огонь. На опорах и перекладинах висят барабаны и гонги. Одна из хижин приспособлена под гостиницу: там мы будем ночевать. На гладком деревянном полу разложены матрасы, сплетенные из банановых листьев и набитые пальмовыми волокнами. Спится на них отлично. Крыша хижины держится на стропильных балках, подогнанных друг к другу с удивительной точностью, без видимых зазоров, и скрепленных веревками.
Тем не менее этот архаичный мир не обошли достижения цивилизации — совсем наоборот! Еще несколько лет назад эти огромные хижины потихоньку сгнивали. Индонезийское правительство планировало их снести, а жителей переселить — как было объявлено, «из соображений гигиены». Но потом произошла смена политического курса. Государственные мужи вдруг осознали культурную ценность поселения и его «туристический потенциал» и вложили существенные средства в восстановление хижин. Позвали даже архитекторов из Джакарты, чтобы отремонтированные жилища выглядели как можно более аутентично.
В похожее туристическое место на Бали обязательно проложили бы дорогу. Контраст с Бали вообще разителен: вроде бы на обоих островах похожие рисовые плантации, вулканические горы, дождевые леса и множество прекрасных пляжей, однако при этом Бали — всемирно известный туристический бренд, а Флорес — белое пятно на карте, несмотря на свое цветистое название. На Бали — миллионы туристов, а на Флорес приезжают не больше десяти тысяч гостей в год.
Может быть, все дело в культуре? На Бали, где 90 процентов населения исповедует индуизм, есть все, что нужно обычному западному дауншифтеру: причудливые храмы, экзотические праздники и экстатические ритуалы.
Флорес — тоже религиозный анклав, но здесь исповедуют католицизм. Христианство (как и название) острову подарили португальские колонизаторы. А колокольни католических храмов — совсем не то, что хочется видеть европейским эскапистам, тем более в окружении пальм.
***
Ватурака, деревушка у подножия вулкана Келимуту в восточной части Флореса, как и все здешние поселения, похожа на филиал рая. Ее окружают рисовые поля и плодородные черноземы, а с горных склонов текут ручьи, образуя водопады. В Ватураке нет ни метра мощеной дороги. За водой женщины ходят к ближайшей трубе с краном, торчащей из земли. Или посылают детишек с тележкой и пластмассовыми канистрами.
***
Чуть лучше дела обстоят у папы Блазиуса и мамы Петронеллы («папа» и «мама» — это здешние уважительные обращения вроде «сэр» и «мадам»), у которых в деревне собственный пансион. Небольшая комната с широкой кроватью, стулом и лампочкой под потолком. Ванная находится под открытым небом и представляет собой две сложенные из камня кабинки. Слева — бак с водой и ковшики для умывания, справа — туалет, где смыв работает тоже вручную.
Мама Петронелла протягивает нам саронги, лобную повязку и кушаки. «Для приветственной церемонии», — поясняет она. Гость, которому устраивают торжественный прием, должен быть правильно одет. А нельзя ли обойтись без всех этих церемоний? Дви удивленно смотрит на нас: принять гостей без торжественного ритуала — все равно что нанести им оскорбление.
Церемония — это слово мы слышим так же часто, как фразу «Хелло, мистер». Так на Флоресе называют и праздник урожая, и застолье в день рождения, и свадьбу, и поминки. Или закладку и строительство нового дома. Все жилища в поселении мужчины клана возводят сообща.
Первую церемонию проводят при закладке фундамента. Вторую — когда установлены стойки и уложен пол. Еще одну — когда крепятся опорные балки. Четвертую — когда покроют крышу. И наконец последнюю — когда в дом заселится семья.
На каждом празднике в жертву приносятся два буйвола и несколько свиней, которыми потом угощаются всем миром. Только на церемонии владельцу дома приходится выложить не меньше 120 миллионов рупий (около 8000 евро) — целое состояние для фермера, выращивающего рис или кофе. Но ударить в грязь лицом нельзя ни в коем случае, ведь на кону — репутация.
***
Кровью принесенных в жертву животных задабривают предков. «Но вы же христиане? — уточняем мы. — Вы ведь празднуете Рождество и Пасху?» Все смеются. «Конечно! Сначала мы идем на богослужение, а потом устраиваем церемонию».
***
Предки жителей деревни Ватурака «обитают» наверху, на вулкане Келимуту — второй главной достопримечательности Флореса после варанов. Келимуту давно уже не извергался, но внутри вулкана все бурлит — он полностью оправдывает свое название, которое переводится как «кипящая гора». У вершины вулкана расположены три кратерных озера, которые каждые несколько лет меняют свой цвет. Вода вымывает из скалистых пород разные минералы, и озерная гладь переливается изумрудным, синим, желтым, черным или красным цветами.
Особенно прекрасен вид с Келимуту ранним утром, когда восходит солнце. На горизонте появляются очертания горных хребтов, солнечные лучи вспарывают туман и клочья облаков, постепенно рассеивая их. Местные жители утверждают, что в эти минуты остров Флорес рождается вновь. А еще они верят, что в озерах обитают души их умерших родственников. В потустороннем мире Флореса души разделены на три группы: в первом озере находят приют умершие молодыми, во втором — умершие в старости, а в третьем — только нехорошие люди.
Из Ватураки мы все по той же трассе «Транс-Флорес» отправляемся в портовый городок Риунг, расположенный на северном побережье. Горы становятся круче, дорога превращается в серпантин. Вдруг остановка на мосту — пути дальше нет. На склоне над дорогой экскаватор «выгрызает» из горы породу и камни. Гигантские глыбы весом в несколько тонн с грохотом обрушиваются на проезжую часть. Перед тонкой перекладиной, служащей заграждением, уже скопились несколько сотен мотоциклистов, и образовалась длинная очередь из машин. Все с любопытством наблюдают за земляными работами. Никто не смотрит на часы. Через какое-то время подъезжает гусеничный грейдер, сгребает обломки породы на обочину, и движение возобновляется.
Дорожные рабочие вкалывают в шлепанцах, шортах и без всяких шлемов. Жители острова вообще не признают никакой другой обуви: в резиновых шлепанцах здесь строят дома, мосты, дороги, возделывают поля, ездят на мопедах и ходят в горы.
В Риунг мы приезжаем с опозданием. Но Итхан — любезный молодой человек с черной косичкой и в солнечных очках — своей улыбкой просто развеивает в воздухе все наши извинения. Он сопровождает нас к расположенным неподалеку островам — горстке торчащих из лазурного океана холмов, окруженных белой каемкой пляжей. Итхан показывает лучшие места для ныряния. Мы усаживаемся на теплый песок — и тут закат «угощает» нас доброй порцией китча: в пламенеющем небе громоздятся облака, похожие на потоки лавы, и все это отражается в морской воде.
На этих живых фотообоях прекрасно смотрелся бы титр: «Конец».
Ещё по теме:
— Остров Комодо: есть ли туры?
— Путешествия на соседние острова
— Экспедиция на Флорес-Комодо-Сулавеси!
— Путешествие по островам Индонезии с Бали до Флореса и обратно на мотоцикле
Вы можете добавить его прямо сейчас!