Рекрутинг, торговля и путешествия (1800–1830). Глава 3

План Дэнделса по рекрутингу; Визит ван дер Валя

Наполеон ясно обозначил свои намерения в отношении Явы, отправив французских гражданских и военных, которые быстро проникли в колониальную администрацию.

Наполеон выдвинул нового голландского генерал-губернатора, маршала Виллема Дэнделса (Willem Daendels), известного как «Железный маршал» и почти одинаково ненавидимого голландцами и индонезийцами.


Виллем Дэнделс

От имени французов Дэнделс провел дорогостоящие оборонные работы, быстро завершив военное шоссе, протянувшееся по всей Яве и усилив военные гарнизоны.

Наполеон послал французские войска для усиления давно заброшенных и сильно деморализованных голландских гарнизонов.

Дэнделс разработал схему импорта балийской рабочей силы для поддержки европейских войск. Для этого он поручил капитану ван дер Валу (van der Wahl) в качестве своего специального агента провести переговоры с балийскими раджами.

Капитан ван дер Валь прибыл на Бали в 1808 году, по-видимому, просто договориться с раджами о вербовке (предположительно путем покупки) балийских солдат и рабочих (то есть рабов) для службы в совместных голландско-французских войсках. Он блестяще выполнил свою миссию.

Ему удалось заключить договор о дружбе и союзе с раджой Бадунга, который, как оказалось, был наиболее восприимчивым из всех раджей того времени к европейским уговорам.

Раджа Бадунга получил обещание военной помощи против его врагов, как внутренних, так и иностранных, а также признание в качестве Сусухунана (Императора) Бали. Этот титул традиционно присваивался Дэве Агунгу, радже Клунгкунга.

В обмен на это раджа Бадунга поставил себя и свое царство под личную защиту маршала Дэнделса и под личное руководств капитана ван дер Валя.

Раджа назначил ван дер Валя своим частным представителем для работы с иностранцами, ведения торговли и проведения административных реформ.

"Договор о дружбе между Шри Падукой Густи Нгурах Маде Пемечутаном, раджой Бали Бадунга, и капитаном драгунов ван дер Валем, комиссаром Виллема Даендельса, маршалом Голландии, тайным советником дипломатической службы, кавалером Большого креста ордена Королевства Нидерландов, верховным офицером Почетного легиона Французского королевства, генерал-губернатором Индии и главнокомандующим королевской армией и флотом в ней.

(1) Шри Падука Густи Нгурах Маде Пемечутан, раджа Бали Бадунга, принимая во внимание доверие и отеческую заботу, которые голландское правительство постоянно проявляет к нему как к другу и соратнику, а также принимая во внимание высокие качества и благородные чувства Его Превосходительства Хермана Виллема Дэндельса, маршала Голландии и по совместительству генерал-губернатора Индии, соединяется сам и соединяет свое королевство с правительством Нидерландов, стремясь не только попасть личную защиту, Его Превосходительства маршала и генерал-губернатора, который принимает его и его самого под свою самую достойную отцовскую защиту, но добиться для своих детей, чтобы они при жизни и смерти считались друзьями и родственниками Его Превосходительства.

(2) Капитан Драгунов ван дер Валь обязуется, что через полмесяца после подписания этого договора Шри Падука Пемечутан, Раджа Бали Бадунга, будет провозглашен Сусухунаном всего Бали. Акт должен быть подписан Его Превосходительством маршалом и генерал-губернатором поверх Большой печати.

(3) Шри Падука Густи Нгурах Маде Пемечутан, раджа Бали Бадунга, уполномочивает капитана драгунов ван дер Валя строить дома, форты и батареи, высаживать пушки и войска такого типа и в том количестве, которое Его Превосходительство маршал и генерал-губернатор сочтет нужным.

(4) Шри Падука Густи Нгурах Маде Пемечутан, раджа Бали Бадунга, в настоящее время подчиняет капитану драгунов ван дер Валя всех китайцев и других иностранных жителей с полномочиями управлять ими для собственного благополучия.

(5) Шри Падука Густи Нгурах Маде Пемечутан получит от капитана драгун ван дер Валя все, в чем он нуждается из Батавии и Семаранга, заплатив за это цену, установленную вышеупомянутым капитаном.

(6) Шри Падука Густи Нгурах Маде Пемечутан просит вышеупомянутого капитана взять на себя ответственность за увеличение доходов королевства и улучшение его внутренней политики.

(7) Капитан драгунов ван дер Валь обязуется от имени Его Превосходительства маршала и генерал-губернатора защищать Шри Падуку Густи Нгурах Маде Пемечутана, раджу Бали Бадунга, от его внешних и внутренних врагов".

Если бы это соглашение когда-либо было реализовано, остров Бали был бы превращен в вотчину Железного маршала с сомнительным капитаном драгунов в качестве регента.

Но вскоре после этого Дэделса отозвали и заменили, капитан исчез, англичане завоевали Индию и стали править ею.

Забвение об этой договоренности послужило всеобщим целям. Голландцы не решились возродить ее, когда Наполеон был свергнут, а англичане вернули свою империю, чтобы укрепить пост-наполеоновский голландско-английский альянс.

Английская оккупация; Раффлз

Достоверно неизвестно, знал ли о предложениях Дэнделса балийцам сэр Стэмфорд Раффлз (Stamford Raffles), идейный вдохновитель английского вторжения и генерал-лейтенант-губернатор оккупации (1811–1816 гг.). Вероятно был.



Он вступил в предварительную личную переписку с некоторыми из балийских раджей, чтобы побудить их поддержать английскую сторону в приближающемся конфликте.

Поначалу раджи были восприимчивы к англичанам. Они послали некоего Ньомана Багуса из Булеленга на встречу с Раффлзом в Малакке, где его уговорили принять звание майора сил вторжения.

Впоследствии Ньоман Багус был забыт и далее нигде не упоминался в записях.

Сам Бали находился вне сферы английского управления, и далеко идущие изменения, вносимые Раффлзом, влияли на него лишь косвенно.

Но одна из реформ Раффлза, отмена работорговли между островами, угрожала лишить раджей важного источника доходов.

Раджи Булеленга и Карангасема, очевидно, движимые негодованием по поводу потери невольничьего рынка, в феврале 1814 года предприняли небольшую военную экспедицию против Бламбангана, где они столкнулись с британскими наемными солдатами-сипаями.

Небольшие отряды вооруженных балийцев разъезжали по разным частям Восточной Явы, вызывая ужас.

В мае Раффлз отправил на Бали генерал-майора Найтинголла (Nightingall) с небольшим отрядом войск, чтобы продемонстрировать силу и получить незамедлительные заверения, о балийском "подчинении". Впрочем, эти заверения никто не воспринял всерьез.

При этом англичане не разместили гарнизон на Бали и больше не предпринимали попыток установить свой контроль.

В начале 1815 года Раффлз нанес визит на Бали на несколько дней. В ходе поездки он также собирал данные для своих исторических и культурных исследований.


Портрет одного из балийских раджей из книги Томаса Стэмфорда Раффлза, "История Явы"


Портрет балийской девушки в серьгах из свернутого листа лонтара из книги Томаса Стэмфорда Раффлза, "История Явы"

Его подчиненный по административным вопросам Джон Кроуферд (John Crawfurd) посетил остров несколько раньше и занимался аналогичной деятельностью. В своих опубликованных работах, которые включали разделы о Бали, ни Кроуферд, ни Раффлз, к сожалению, не достигли своего обычного уровня точности и проницательности.


книга Раффлза об истории Явы, первое издание 1817 года



Оба ограничились в основном комментариями об индуизме на основе наблюдений, сделанных, по-видимому, даже не на Бали, а в Индии.

Перевод из книги "Краткая история балийского пиратства, рабства, опиума и оружия: история островного рая", Ханна Уиллард

Продолжение следует

Голландские демарши 1817, 1824, 1826 годов; Пост в Куте

В 1816 году, несмотря на сопротивление Раффлза, голландцы восстановили контроль над территорией. Одним из их первых шагов было отправка миссии на Бали для установления официальных отношений с раджами.

Они подозревали, что Раффлз подыскивает какой-нибудь новый остров для колонизации.

В конце концов, Раффлз выбрал Сингапур, но к тому времени голландцы уже сделали то, что считали успешным упреждающим шагом для сохранения Бали для себя.

Они разработали определенные "договорные концепции" с раджами, которые они интерпретировали как радикальные уступки со стороны раджей.

Контрактные концепции 1817 года были разработаны в основном Х.А. ван дер Бруком (H. A. van der Broek), налоговым инспектором, который был назначен специальным уполномоченным.

Ван дер Брук прибыл на Бали в середине 1817 года в сопровождении Хира Рооса (Heer Roos) в качестве своего помощника и лейтенанта Лотце (Lotze) во главе отряда из двадцати хорошо вооруженных солдат. Ему были предоставлены солидные полномочия, позволяющие заключать формальные соглашения с раджами.

Визит ван дер Брука был не совсем неожиданным. Густи Геде Карангасем (Gusti Gede Karangasem), раджа Булеленга, сам послал миссию в Батавию в поисках помощи для облегчения голода и демонстрации своего интереса к оружию.

Нехватка продовольствия и оружия в Булеленге, вероятно, была вызвана вмешательством Великобритании в работорговлю, от раджа получал большую часть доходов.

И как следствие, раджа испытывал экономические и политические трудности.

Голландцы, стремившиеся исправить упущение со стороны Англии, отправили небольшое количество риса, получив взамен трех рабынь, которых они щедро освободили. Затем они решили, что пришло время подходящее для официальной миссии.

Визит ван дер Брука не увенчался успехом. Он прибыл на Бали как раз в тот момент, когда разразилась война между Булеленгом и Карангасемом, война, в которой Клунгкунг и Менгви поддерживали Карангасем, а другие южные королевства - Булеленг.

Раджи не откликнулись на его предложение о политическом союзе, и большинство из них не желало даже принимать его на аудиенции.

Он объяснил это клеветническими сообщениями, которые, по его мнению, распространяли англичане и которые все еще имели влияние на раджей.

В конце концов, ван дер Брук убедил раджу Бадунга ходатайствовать к королевствам Менгви и Гьяниар, чтобы они присоединились к нему и выслушали то, что хотели предложить голландцы. В 1818 году южные раджи сами отправили в Батавию миссию под конвоем Хир Рооса для встречи с генерал-губернатором.

Ван дер Брук остался на Бали. Его пребывание стало крайне неудобным из-за различных мелких неприятностей, в том числе из-за перехвата грузов с припасами, предназначенных для него и солдат лейтенанта Лотце.

Атмосфера была явно недружелюбной. Тем не менее голландцы выработали два разных, но очень формалистических набора концепций контрактов.

Они предположили, что отдельные параграфы будут включены с изменениями или, предпочтительно, без изменений, в серию договоров, которые они предусматривали с отдельными государствами.

Договоры не материализовались, поскольку раджи вернулись к своей позиции отказа от сотрудничества. Но отвергнутые концепции контрактов приобрели своего рода квази-достоверность в сознании их голландских авторов.

Ничего особенного из этого дипломатического предприятия не дало, кроме демонстрации того, что западные и восточные концепции договорных положений практически несовместимы и что западные концепции, вероятно, будут преобладать.

Раджи были заинтересованы в периодической военной помощи против Ломбока, Матарама и друг друга, в то время как голландцы хотели утвердить суверенитет и убедиться, что политические и коммерческие контакты Бали с внешним миром навсегда останутся под их исключительным контролем.

Ни одна из сторон до конца не понимала, к чему стремилась другая.

Несколько лет спустя, в 1824 году, генерал-губернатор попытался заключить соглашения снова.

На этот раз он выбрал своим агентом не голландского чиновника, а арабского торговца из Сурабаи, дальнобойного торговца по имени Пангеран Саид Хасан аль-Хабеши (Pangeran Said Hassan al Habeshi), который исходя из длительного опыта знал, как обращаться с азиатскими королевскими семьями от Бенгалии до Малуку.

Хабеши посетил балийских раджей и сообщил своим руководителям, что, за исключением Бадунга, даже обещание большой прибыли не вызовет никакого интереса к договору.

Пангеран Хасан не смог достичь своей главной цели, но он окупил голландские затраты на его дорогостоящие поездки. Он привез информацию о размере, силах и укрытиях пиратских банд, которые тогда наводняли воды Восточной Явы, Бали и Ломбока.

Хасан насчитал девяносто пиратских кораблей, укомплектованных командами из Сулавеси, Борнео и архипелага Сулу. Они нашли укрытие в портовых городах Бали, куда отступили, когда преследование голландских морских пехотинцев стало слишком жарким.

Он предположил, что голландцы могут окончательно разобраться с этими пиратами, только установив эффективный контроль над всем Бали и Ломбоком.

Голландцы довольствовались отправкой военных кораблей для преследования пиратского флота, а также для разведки и составления карт побережья Бали. Сначала они отправили фрегат "Комет" в 1825 году, затем шхуну "Ирис" в 1827 году.

Им это удалось так хорошо, что в 1828 году около 300 пиратов покинули Бали, чтобы вновь обосноваться на небольшом архипелаге Пулау Лаут примерно на полпути между Сингапуром и Борнео. Там они стали заботой в первую очередь для британцев.

В 1826 году Батавия отправила на Бали еще одного голландского агента, капитана Дж. С. Веттерса (J. S. Wetters). Ему удалось заключить простое соглашение, согласно которому раджа Бадунга разрешил вербовку солдат с гонораром в пять гульденов за человека и открытие торговли.

Сам Веттерс ненадолго поселился в Куте, главном портовом городе Бадунга, недалеко от дворца раджи. Так началось современное голландское присутствие на острове и возникла Кута, которая конкурировала в торговле с северным портом Булеленг.

Основной целью поста в Куте было привлечение 1000 балийцев по пятилетним контрактам для службы в колониальной армии. Можно предположить, что большинство, если не все новобранцы, были куплены в качестве рабов и получили свободу после пяти лет военной службы.

В это время голландцы завершили свою долгую, но непостоянную войну против империи Матарам и решили, что им больше не нужно так много балийцев. Пост в Куте перестал закупать много рабов и, похоже, продавал мало товаров.

По этим и другим причинам отношения между голландцами и балийцами были натянутыми из-за взаимной подозрительности, а иногда и открытой неприязни.

Преемник Веттерса, Пьер Дюбуа (Pierre Dubois), который занимал эту должность с 1827 по 1831 год сообщал, что Кута привлекала мало европейских торговцев и адресовал обращение к правительству с просьбой закрыть его.

В подтверждение своей правоты он сообщал об инцидентах с грабежами или угрозами ограбления, поджогами, убийствами, а также почти ежедневными сценами безумия.

Дюбуа относился к местному правителю Густи Нгурах Кетуту (Gusti Ngurah Ketut), племяннику раджи Бадунга, с опасением и презрением.

Он обвинил его во всевозможных злодеяниях. А местное население, по мнению Дюбуа, состояло в основном из преступников и хулиганов.

В 1831 году Батавия уведомила раджу, что закрывает свой пост в Куте, потребовав, чтобы ее собственность была зарезервирована для использования голландцами позже. Но, похоже, эта просьба была проигнорирована.

Визит доктора Медхерста

Несмотря на ранние голландские неудачи, уже стало очевидно, что Бали не мог больше рассчитывать на изоляцию от западного воздействия. Голландцы и иностранцы все чаще посещали остров и распространяли о нем информацию.

Одно сообщение привлекло большое внимание и напомнило голландцам об опасности того, что, если они сами вскоре не захватят Бали, можно ожидать, что британцы сделают это.

Это было исследование, подготовленное доктором Медхерстом (Dr Medhurst), часто путешествовавшим английским медицинским миссионером из Малакки, который провел три месяца (с конца 1829 по начало 1830 года) на Бали, изучая северные регионы, особенно королевство Булеленг, которое было традиционным центром иностранных контактов и торговли.

Отчет доктора Медхерста был первоначально опубликован в некоторых английских миссионерских журналах, а затем переиздан в Сингапуре, сначала в Singapore Chronicle в июне 1830 года, а затем в знаменитом сборнике Дж. Х. Мура (J. H. Moor) "Уведомления об Индийском архипелаге" 1837 года. Он также был переведен на голландский и переиздан в Нидерландах.

Доктор Медхерст попытался сделать для Бали то, что Раффлз недавно сделал для Явы.

Он рассмотрел вопросы, представляющие географический, исторический, этнографический и коммерческий интерес, и добавил детали, которые он смог собрать из местных источников.

Его исторический очерк был сосредоточен в основном на семье правящего раджи Булеленга, которым очень интересовались все западные посетители Бали.

Доктор Медхерст изобразил этого молодого джентльмена, 20-летнего Густи Нгурах Маде Карангасема (Gusti Ngurah Made Karangasem), как принца, погруженного в оцепенение и распутство.

Каким бы непривлекательным он ни был, в качестве правителя он казался предпочтительнее своих дядей и двоюродных братьев, которые были его непосредственными предшественниками.

Его двоюродный брат, Густи Геде Нгурах Паханг (Gusti Gede Ngurah Pahang), в основном занимался ссорами и драками с другим дядей, Густи Геде Нгурах Ланангом, раджой Карангасема (Gusti Gede Ngurah Lanang).

Перевод из книги "Краткая история балийского пиратства, рабства, опиума и оружия: история островного рая", Ханна Уиллард

Продолжение следует

Королевская семья Булеленга; Кровная месть

Отчет доктора Медхерста (Medhurst), возможно, был перенасыщен откровенными деталями, любезно предоставленными балийскими информаторами.

И если даже он не раскрывает правды о том, что действительно произошло на севере Бали в ходе кровной вражды, он демонстрирует, чему иностранные посетители острова были готовы поверить.

But if it does not reveal exactly what it was that had happened quite recently in northern Bali, it does show what perceptive foreign visitors were quite prepared to believe had happened.

Кровная месть между Густи Геде Нгурах Пахангом (Gusti Gede Ngurah Pahang) и Густи Геде Нгурах Ланангом (Gusti Gede Ngurah Lanang), по словам доктора Медхерста, длилась годами и привела к беспорядкам, серьезно затронувшим весь север Бали.

Нгурах Паханг, жизнерадостный юноша с вульгарными вкусами, пришел в такую ​​ярость, что дал великую клятву осушить и выпить кровь своего дяди, оставив небольшую часть для своей прекрасной молодой сестры, чтобы омыть ее прекрасные волосы.

Нгурах Лананг поклялся отрезать голову своему племяннику, разрезать его тело на мелкие кусочки, отправить эти кусочки в качестве даров соседней королевской семье, а затем построить храм благодарения, который будет украшен костями и шкурами слуги племянника.

Военные успехи поначалу благоприятствовали Нгурах Пахангу, пока между битвами он не совершил инцест со своей сестрой. Вскоре после этого баланс сместился в сторону Нгурах-Лананга.

В ходе особенно дерзкой кампании Нгурах Лананг заватил своего племянника.

Он отрубил ему голову и измельчил тело, чтобы раздать друзьям и родственникам.

Затем он начал собирать кости и кожу, для мемориального памятника. Однако солдаты Нгурах-Лананга начали опасаться за свои кожу и кости, и многие из них дезертировали.

Со своими верными товарищами Нгурах Лананг удалился в близлежащий лес, где сделал жертвоприношение богам в виде пятнадцати младенцев, на жареных останках которых он и его группа устроили пир.

Эта ужасная церемония была настолько противна другим его соотечественникам, что раджа счел целесообразным бежать на Ломбок.

Он не возражал, когда его племянник, Густи Маде Ока Сори (Gusti Made Oka Sori), был возведен на трон Булеленга или когда новый раджа был свергнут его подданными и заменен его почти кататоническим братом, вышеупомянутым Густи Нгурах Маде Карангасемом (Gusti Ngurah Made Karangasem).

Такова была суть кровавого рассказа доктора Медхерста, который автор не попытался согласовать с менее ужасными хрониками.

Доктор Медхерст также упомянул, что маленькое королевство Гианьяр с населением около 10 000 человек находилось в состоянии войны с Клунгкунгом с населением около 50 000 человек. И из-за этой войны путешествие на юг, который он хотел  посетить, было невозможным.

Тем не менее он смог накопить замечательный объем информации о географии, сельском хозяйстве и торговле, и дал представление о нравах и обычаях.

Он сообщил о больших горных озерах, оригинальной ирригационной системе, сети дорог и троп, об изобильных сельскохозяйственных продуктах, импорте и экспорте, а также о системе управления и налогообложения.

По его словам, доходы раджи Булеленга включали следующие статьи: ежегодные таможенные пошлины, эквивалентные 4.000 индийских рупий; налог в размере двух рупий за акр рисовых угодий; штраф в размере от одной рупии до 200 рупий, взимаемый с женихов за участие в традиционной практике похищения своих невест (обычно с согласия невесты и по сговору); доходы от продажи личного имущества, включая членов семьи женского пола, подданных, умерших без наследников мужского пола; и доходы от продажи рабов из числа неимущих.

По словам доктора Медхерста, основными товарами Бали были рис, хлопок, кукуруза, табак, соль, крупный рогатый скот, свиньи, птица, фрукты и овощи, которые были в изобилии доступны для экспорта. Остров вел успешную торговлю с Явой, Суматрой, Амбоном и другими островами.

Большинство торговцев были временными или постоянными жителями из числа бугийцев, арабов и китайцев, но время от времени в торговле участвовали и европейцы. Основными статьями экспорта были крупный рогатый скот, говядина, соль, хлопок, хлопковые нити и товары, ввозимые с востока для реэкспорта.

Импортировались ткани, фарфор, железо и опиум. Ежегодно Булеленг вывозил из Сингапура двадцать сундуков опиума.

Самыми примечательными изделиями с Бали были текстильные изделия ручной работы, клинки-крисы превосходного стиля и качества и оружейные стволы, искусно просверленные вручную.

На местном рынке можно было купить рис по цене, эквивалентной одной рупии за пикул (132 фунта), отличный жирный рогатый скот по четыре рупии за каждого, крепких маленьких пони по цене 15–20 рупий и кокосы по цене одной рупии за сотню.

Фактической валютой рынка были не рупии, а китайские "наличные". Доктор Медхерст сообщал, что на Бали человек может жить очень и очень комфортно, имея доход в пятнадцать рупий в месяц.

В своем рассказе о балийцах и их обычаях доктор Медхерст особо упомянул пристрастие мужчин к петушиным боям, выпивке и азартным играм, а также о том, что при этом ручным трудом занимались женщины.

Он описал непредусмотрительность и расточительность островитян по сравнению с осмотрительным накоплением богатства китайцами и арабами.

Китайцы и арабы обычно считали разумным переселиться в другие места, когда их собственность вызывала очень большой интерес со стороны правителей.

Он выразил сожаление по поводу высокомерия и частой, по его словам, грубости балийцев, по крайней мере, северян, в обращении с иностранцами и их стремительности к страсти или насилию.

Доктор Медхерст предоставил некоторое описание балийского костюма - обычно скудного и грубого, по его словам, - и домов, дворцов и храмов, которые он считал ветхими. И ни в одном из них он, похоже, не наблюдал никаких свидетельств изощренного искусства или архитектуры.

Он сообщил о тщательно продуманных церемониях кремации, которые островитяне устраивали для раджей, и о впечатляющей, более или менее добровольной практике сати со стороны вдов раджей.

Его описание балийской религии было настолько неадекватным, что указывало на то, что он практически не осознавал важную роль религиозных церемоний в повседневной жизни.

Возможно, ему просто не хотелось сообщать о степени приверженности балийцев своим индуистским практикам, чтобы тем самым не обескуражить своих товарищей-миссионеров.

Фактически, его отчет привел к назначению на Бали английского миссионера, преподобного Энниса (Rev. Ennis), который прибыл в Булеленг в 1838 году. Он оставался там очень короткое время и, по-видимому, не оказал никакого влияния.

Основным недостатком исследования доктора Медхерста является его неспособность описать или оценить особую красоту и жизнеспособность балийской культуры и особое очарование балийского образа жизни.

Он изображает Бали как остров изобилия, иногда страдающий от землетрясений или извержений вулкана, но не от голода или эпидемий. Остров, находящийся в плохом управлении, но без репрессий, предлагающий возможности для западных предприятий, в том числе косвенно христианских миссионеров.

Но он упустил магию острова. Доктор Медхерст не смог посетить южную часть острова, где почти повсюду проявляется великолепие балийской цивилизации и раскрывается чудесное единение человека с природой и искусством.

Перевод из книги "Краткая история балийского пиратства, рабства, опиума и оружия: история островного рая", Ханна Уиллард

Продолжение следует